ALEXANDER SOLZHENITSYN'S JOURNALISM DURING THE «EXILE» PERIOD

Full Text

Публицистика Александра Солженицына неразрывно связана с русской философской традицией, и в то же время она современна. Сегодня обращение к мыслям писателя и публициста позволяет создать более объективную оценку реалий прошлого века. Кроме того, актуальные и сегодня проблемы нравственного и духовного облика народа, непрекращающегося насилия и войн в мире, глобальных экологических катастроф великий мыслитель поднимал еще в прошлом веке, предлагая свой путь прогрессивного развития. Позиция Солженицына как публициста не была неизменной. По мере развития социально-политических процессов и благодаря судьбоносным поворотам в собственной биографии, в публицистике писателя появлялись новые мотивы. Публицистское творчество писателя условно можно разделить на период диссидентства, постдиссидентства - пребывания за рубежом и период творчества после возвращения на Родину. Период вынужденной эмиграции автору статьи представляется наиболее интересным, так как именно в это время Солженицыным создаются статьи и выступления, благодаря остроте и щепетильности затрагиваемых тем вызвавшие международный резонанс и шквал самой разнородной критики. За рубежом в публицистских речах и статьях Солженицына появляются и последовательно развиваются новые идеи. Знакомство с западным мироустройством навело писателя на глубокие размышления о сущности новой западной цивилизации и о будущем всего человечества, одной из ключевых становится тема критики западного мироустройства, духовного обнищания западного человека. Речь в Гарварде на ассамблее выпускников университета, произнесенная Александром Солженицыным в 1978 году, поразила слушателей своим проповедническим характером. То, что именно мыслитель хотел донести до аудитории своим пламенным выступлением, было воспринято далеко не однозначно. Ощутив на себе и в полной мере осознав все несовершенство советского строя, а также получив возможность сравнить наше социальное и государственное устройство с западным, Солженицын все же остался высокого мнения о духовных ресурсах русского человека и культурно-нравственном облике русского общества. Он выразил опасения по поводу наметившейся тенденции к «доразвитию» всех стран до западного образца и был резко не согласен с тем, что именно такой образец должен стать ведущим в новом веке, что именно такой облик должно иметь общество будущего. По мнению А. Солженицына, охвативший всю планету кризис - это в первую очередь духовный кризис, и даже такого рода экономические проблемы, как инфляция, имеют не экономическое происхождение, а глубоко мировоззренческое. Джеймс Рестон (См.: Снитковский) в своей статье в «Нью-Йорк таймс» выделил из речи Солженицына место, где писатель обосновал свое право «поучать» Запад на основании того, что русский народ за шесть десятилетий, а народы Восточной Европы за три десятилетия прошли духовную школу, намного опережающую западный опыт. Это заявление Солженицына Рестон посчитал явным противоречием, напомнив о том, что именно выдающийся писатель изобразил в своем романе «Архипелаг ГУЛАГ» ужасы советских тюрем и психиатрических лечебниц. Он отметил, что Солженицын, как автор «Архипелага…» - это выдающаяся личность, а как автор Гарвардской речи - человек, чей «разум утратил целостность, потерявшись в бессвязных разглагольствованиях» (Там же). В одном из ярчайших примеров критики в сторону писателя, статье «25 лет кликушества» Виктор Снитковский пишет: «…Солженицын хочет выразить то, что почти не укладывается в наше сознание, а именно, что Гитлер отнюдь не был самым опасным из всех политических зол, что есть зло, куда более страшное: … “западная демократия”» (Там же). Разбираясь в истоках мышления Солженицына, отраженных в его гарвардской речи, профессор Гарварда Ричард Пайпс поведал, что воображение Солженицына, как и каждого поколения русских, проникнуто идеями ортодоксального христианства, потому что прежними остаются проблемы, с которыми сталкивается каждое поколение (См. Залевский). Примерно о том же писал в письме Александру Солженицыну Лев Копелев (См. Копелев). Он упрекал писателя в том, что любое с ним несогласие Солженицын считает посягательством на абсолютную истину и оскорблением России, которую только он достойно представляет и любит. Главную мысль другой публицистской работы «Раскаяние и самоограничение как категории национальной жизни», опубликованной в 1974 году, Александр Солженицын охарактеризовал так: «…говоря о наших грехах, о наших преступлениях, мы никогда не должны отделять сами себя от этого. <…> Недостаток нашего недавнего Демократического движения в Советском Союзе, в частности, в том, что это движение разоблачало пороки социального строя, но не раскаивалось в грехах собственных и интеллигенции вообще. Но кто же держит сегодняшний режим - разве только танки и армия, а разве не советская интеллигенция?» (Солженицын 1996: 143). Но и западный мир, по его мнению, много в чем должен раскаяться: в оккупации и жестокой эксплуатации колоний, в погоне за материальным процветанием и в пренебрежении духовной жизнью. После раскаяния, по Солженицыну, неизбежно наступает закономерная необходимость самоограничения. Он призывает к разумному ограничению притязаний человека, живущего в век прогресса экономики, технических и технологических новшеств. XX век показал, что нормального материального благополучия человеку недостаточно. Получив необходимые блага, люди не могут и не хотят останавливаться в безграничном их преумножении, порождая в безумной гонке за деньгами, территориями и властью социальное зло - корысть, продажную власть, подкуп прессы. От стремительного прогресса, развития в территории, темпах и объёмах, считает он, следует перейти к углублению и развитию преимущественно того, что уже есть. Идея о самоограничении у Михаила Эпштейна вызывает критический отклик (Эпштейн). Он считает, что для того, чтобы нравственно возродить общество, самоограничения недостаточно, скорее нужна энергия личного интереса. Кроме того, чтобы заниматься самостеснением, человек должен иметь свое, и следовательно - он должен желать этого своего. Это желание - есть самоутверждение собственника. Только вследствие такого самоутверждения достижимо и истинное самоограничение: человек, имеющий право на свое, уже не вправе желать чужого. Начинать же с самоограничения, по мнению Эпштейна - значит повергнуть все общество в состояние взаимных завистей и вожделений. Многие идеи, которые писатель высказал в своих статьях (порицательные замечания о советской интеллигенции, надежда на возвышение человека через религию, вера в самобытный путь России) повлекли резко неприязненную оценку у большой части либерально и демократически настроенной советской интеллигенции. Для Солженицына очевидно, что многие проблемы связаны с модным в XX веке представлением, согласно которому сам человек непогрешим, а виною всех его бед является дурное устройство общества. Тот поворот в человеческом сознании, когда человек стал считаться вершиной Вселенной и мерой всех вещей, а факт существования высшей духовной силы и высшей ответственности каждого за свою жизнь перестал признаваться, - и привел к бездумному потребительству и нарушению гармонии в экологии планеты. Причину национального и мирового кризиса Солженицын усматривает в отказе человечества от Бога, пренебрежении нравственными идеалами, алчности и эгоизме, неотделимом от властолюбия. Здесь Солженицын-историк сходится с Солженицыным-публицистом, последовательно разбирающим и осуждающим с христианских позиций недостатки современной ему цивилизации Запада (Речь в Гарварде на выпускном торжестве университета в 1978; лекция лауреата Темплтоновской премии «За прогресс в развитии религии», Лондон, 1983, и др.). Именно в век всемирных потрясений и тревоги за будущее России и всего мира, как акцентирует исследователь духовного наследия Александра Солженицына Татьяна Павлова, - его публицистика времен тоталитарной системы и «холодной войны» предоставляет богатую пищу для размышлений (Павлова 2000: 213). В публицистике Александр Солженицын антропоцентрическим стремлениям противопоставляет принципы духовного прогресса: раскаяния и самоограничения. Только пройдя очищение, считает Солженицын, человечество сумеет достичь более высокого и достойного уровня развития, чем желание лишь материального благополучия и комфорта. Двигаясь именно таким путем, люди смогут совместить высокий уровень духовности с техническими новшествами Новейшего времени.

About the authors

A. V Sebeleva

Nizhnevartovsk State University

Candidate of Philological Sciences, Associate Professor

References

Supplementary files