«Одно из мнений о поэзии Некрасова»: рецензия С.Ф. Платонова

Полный текст

Еще при жизни Н.А. Некрасова его творчество вызывало противоречивые оценки. На его уход в мир иной откликнулись многочисленными мемориальными публикациями. Ограниченным тиражом вышел специальный сборник (На память… 1878), собравший под одной обложкой некрологи, статьи и воспоминания, посвященные великому русскому поэту из журналов («Пчела» (3 публикации), «Неделя», «Будильник»); газет («Новое время» (4 статьи), «Рижского вестника», «Киевского листка» (2), «Киевлянина», «Правды», издававшейся в Одессе, тифлисском «Обзоре», «Одесском вестнике», «Елисаветградского вестника»); сборников («Русские современные деятели»). Здесь же помещены 4 работы Ф. М. Достоевского и «Письмо к издателю» «Одного из бывших на похоронах». При удачной реализации небольшой по объему книжки издатели (С. Глазенап, А. Покровский, Н. Соловьёв-Несмелов) намеривались опубликовать еще 2 выпуска: биографию поэта (№2) и критический разбор его произведений (№3). Однако, эти планы не осуществились.

Первый выпуск был в коленкоровом переплете, с золотым тиснением, на титульной странице издатели сочли нужным заявить, что «Прибыль с этого издания назначается на образование стипендии имени поэта при С.-Петербургском Университете».

Этот сборник привлёк внимание юного С. Платонова, будущего академика, главы петербургской исторической школы, директора Пушкинского Дома (1925–1929). И это было неслучайно. Поэзией он начал заниматься с 13 лет, о чем известно из его беседы с В.Ф. Кеневичем – известным филологом и педагогом, исследователем творчества баснописца И. А. Крылова (Кеневич 1868), бывшего учителем гимназии Ф.Ф. Бычкова, в которой учился юный поэт. Результатом их знакомства и взаимного интереса следует считать и первую около научную, реферативного плана, с элементами анализа работу С. Платонова (Платонов 2022: 74-75).

В.Ф. Кеневич называл своего ученика «Талант!» (Митрофанов 2022: 214). Разговор с ним был записан С. Платоновым в дневнике 25 мая 1878 г. «“Зачем же Вы от меня скрывались?! Вы были чересчур скромны. Простите, дайте Вас обнять”. И он обнял и поцеловал меня. “У Вас есть талант; не зарывайте его, работайте над собой, учитесь по-немецки… У вас гётовский стих, постановка мысли гётовская. Стих не деланый, лучше некрасовского, а главное есть содержание… Я счастлив, что мои дети музыканты, но они исполнители только, а не творцы. А вы творите…”. Я прочел ему “На свете черной клевете”… Он сказал: “Хорошо, еще одно слово прибавить и кончено: стихотворение пропало. Не сказать ничего лишнего – это признак таланта. У вас нет картинности. Вы в изящной форме излагаете мысли и поэтому Вы, если разовьёте свой дар, будете драматиком.

Бог сподобил меня открыть третий талант. Я занимался с Кутузовым, и он не раскаялся, что поработал со мной…” (ОР РНБ. Ф. 585. Оп. 1. Ч. 1. Д. 1218. Л. 16 об. -17).

И далее в этой же записи появилась лаконичная строчка: «Я талант!.. Можно ли положиться на компетентность Кеневича?» (ОР РНБ. Ф. 585. Оп.1. Ч.1. Д. 1218. Л.18). Дневниковые записи позволяют ответить на этот вопрос. 2 мая 1878 г. об учителе записано: «Он знает литературу, знаток древностей, знает историю, понимает искусство, музыку, владеет франц[узским], немец[ким] и английским языком, путешествовал. … Я не знаю, чего он не знает… и кого он не знает. Это человек, каких мало, человек с душою, понимающий людей, словом, недюжинный человек…» (Митрофанов 2022: 212), а 23 октября текст, сделанный в день смерти В.Ф. Кеневича, напоминает некролог, недавно опубликованный (Митрофанов 2022: 217-218).

Большое место в переписке С. Платонова (активная фаза датируется 1877–1885 гг.) с Е.Н. Калайдович (в замужестве Беркут) – внучкой Н.С. Селивановского – известного литературного и театрального критика, отводилось обсуждению прочитанных книг. Во время субботних вечеров у деда собирались представители разночинной интеллигенции: В.П. Андросов, В.П. Боткин, А.Е. Варламов, А.Ф. Вельтман, А.Д. Галахов, А.В. Кольцов, Н.Х. Кетчер, Ф.А. Кони, П.А. Мочалов, К.А. и Н.А. Полевые, М.С. Щепкин, П.М. Строев, М.П. Погодин и др. Постоянным посетителем кружка был в 1834-38 гг. В.Г. Белинский (Оксман 1963: 185-219).

Вторым дедом был выдающийся историк, археограф и филолог К.Ф. Калайдович, сын которого Николай, окончивший Училище правоведения и был отцом Евгении. В. В. Стасов в своих воспоминаниях дал ему оригинальную оценку как, «горячему, пылкому, одаренному даром слова, умному, честному и светлому головою» (Стасов 1881: 254-255). Дочь наследовала многие качества своего отца и дедов, она увлекалась поэзией, литературой, театром, творчеством европейских философов, языками, занималась самообразованием. Среди отечественных писателей её восхищал И. С. Тургенев, которому посвятила несколько статей (К[алайдович] 1883: 36-45), из поэтов был близок Алексей Толстой.

Немало страниц в переписке отведено поэтическим увлечениям юного Платонова, которые он охотно посылал московской знакомой. Его стихи ей «очень нравились», при этом делались замечания. Е.Н. Калайдович выступала против подражания юношей даже великому Лермонтову. Рецензент, в роли которого выступала Евгения Николаевна, дает добрый совет работать над слогом, устранять «неточности в размере» стиха.

Упоминается в письмах и имя поэта-демократа. 30 июля 1877 г. выражалась благодарность: «Через вас я получила две вещи, которые давно себе желала: белого котенка и Некрасова; вам суждено приносить мне и утешение, и радость» (Митрофанов 2020: 126). 7 марта 1878 г. она писала: «Подарил мне недавно А. А. Мартынов иллюстрации к Некрасову, чем премного утешил меня; вы верно видели в Петербурге эти картинки» (Митрофанов 2021а: 94). 30 марта 1879 г. сетует: «Как я не хлопочу, а все читаю мало; книги же у меня прекрасные: на днях купила себе Бокля и получила в подарок сказки Андерсена и Некрасова» (Митрофанов 2021б: 142).

 Образцы поэтических проб С.Ф. Платонова приводит В.С. Брачев (Брачев 2010: 33-34. А.А. Чернобаев указывает «на первые литературно-художественные опыты» юного Платонова, относящиеся к 1874–1877 гг., при этом называет сборник «Остатки моих детских стихотворений», повесть «Сон», рассказы и фельетоны (Чернобаев 2001б: 378-379).

В кругу гимназистов, близких С. Платонову увлекались танцами, шахматами, разговорами на актуальные темы, в том числе о роли литературы в обществе. Они писали стихи, рассказы, фельетоны и публиковали их в самодельном журнале, пьесы, которые сами и разыгрывали.

Вот одна из дневниковых записей С Платонова от 28 января 1878 г.: «Далее говорили о литературе и о значении искусства, причём, я говорил, что схожусь с Базаровым, что Рафаэль гроша медного не стоит… Ах да… ну, потом… гроша медного не стоит, но что я могу им, не противореча самому себе, любоваться, пожалуй, даже восхищаться. Объяснил, почему. Пушкина ценил в грош, Некрасова в рубль» (ОР РНБ. Ф. 585. Оп.1. Ч.1. Д. 1217. Л. 10).

Следовательно, молодой С. Платонов много читавший, сам пробовавший себя в разных жанрах литературы, был готов высказать своё мнение о писателе, произведениях, героях.

В названном сборнике была сделана перепечатка статьи из газеты «Правда» «Некрасов, как поэт». Автор был указан под псевдонимом S.S., текст помещен в двух выпусках (S.S. 1878: 1-2; 1-2).

Следует попытаться установить настоящую фамилию автора. Обратившись к словарю И.Ф. Масанова, находим, что под таким сокращением публиковались несколько авторов: А.М. Герсон, С. С. Шашков, С. Свириденко, В. Северский. Двое последних не подходят по годам жизни.

Наиболее вероятно им могли быть или Александр Максимович Герсон (1851–1888) – русский писатель, журналист, переводчик и актёр, выступал и под другими псевдонимами или Серафим Серафимович Шашков (1841–1882) – российский публицист и этнограф, являлся знатоком русской истории и литературы, печатался в «Отечественных Записках» (Масанов 1958: 334).

Но здесь встает справедливый вопрос – почему публикация, столь известного автором, помещена в провинции, далекой от интеллектуальных и литературных кругов. Возможно, наше предположение ошибочно. Кстати, большая часть перепечаток в сборнике взята именно из провинциальных, малоизвестных для столичного читателя газет. Но это важный факт для доказательства, что творчество Н.А. Некрасова было действительно любимо народом.

Эпиграфом к публикации S.S. взял слова Н.А. Некрасова: «За каплю крови, общую с народом, Мои грехи, о родина, прости! ...».

Автор статьи, выражая свое мнение о сущности поэзии Н.А. Некрасова, подчеркивает, что крепостное право, которое «одушевляло музу Некрасова», «исчезло уже давно», но справедливости ради отметим, что S.S. признавал его «поэтический талант». Обратившись к трём, по его мнению, основным мотивам творчества поэта: народ, русская женщина, русский культурный человек, он в конце приходит к выводу, что Некрасов «не великий поэт».

Юный Платонов не согласился с основными положениями статьи и решил ответить, встав на защиту поэта. Результатом и стала публикуемая рецензия на статью (ОР РНБ. Ф. 585. Оп.1. Ч.1. № 1548. Л. 10 об. 14).

Вышеприведённые факты позволяют говорить о готовности С. Платонова выступить в роли серьёзного критика и сделать это аргументированно, почти профессионально. Он начитан, знает творчество Н.А. Некрасова (об этом свидетельствует содержание рецензии), наконец, уже не первый год сам пишет поэтические произведения, которые получали высокую оценку специалистов, знает отношение молодёжи к творчеству поэта. Стоит обратить внимание, что в роли оппонента выступает восемнадцатилетний молодой человек.

Рецензия, так будем называть эту рукопись, написана в декабре 1878 г., в тетради с черной обложкой, где находятся и другие литературные пробы С. Платонова (фельетон «Из записок некоего вертопраха» и др.).

С. Платонов отвергает утверждение S.S., что Н.А. Некрасов «безотрадный пессимист». Для доказательства говорит, что упоминание о неверии в будущность у поэта было случайным, разовым, под впечатлением «минуты», а вера в народ повторена «сто раз». Сама же лирика его «полна различных мотивов» и это действительно так.

Для доказательства высокой поэзии Н.А. Некрасова рецензент обращается к творчеству Байрона, где главной темой является «муза отчаяния, разочарования, безвыходной тоски», но никто не рискнёт отвергать его величие.

Мрачность же картин в произведениях русского поэта объясняется правдой жизни, и действительно, такой она была на самом деле. Для него важно было показать недостатки, существовавшие в обществе, обратить внимание на Рудиных и Обломовых, а не на хороших людей, которых немало и всегда остававшимися таковыми.

Успех творчества Н.А. Некрасова подтверждается народной любовью. Для убедительности своей позиции С. Платонов отсылает к авторитету Ф.М. Достоевского, который «несравненно глубже и вернее понимает Некрасова», чем автор статьи.

Благотворное влияние лирики Н.А. Некрасова на молодёжь, которая воспитывалась на его стихах, является важнейшим аргументом современности его творчества, актуальности, важнейшей характеристикой его величия.

В лаконичном послесловии С. Платонов дает свою оценку траурной процессии, которую превратили в демонстрацию, что неприемлемо для него.

Ценность рассматриваемой рукописи заключается в попытке самостоятельной, аргументированной оценки творчества Н.А. Некрасова. Она свидетельствует о важном этапе взросления юного рецензента, находившегося на трудном пути формирования мировоззренческих ценностей. Кроме того, можно судить о его увлеченности русской литературой, любви к чтению. Об этом свидетельствуют и многочисленные его собственные поэтические, прозаические, драматические опыты, остающиеся неизвестными. Свидетельством тому является его отношение к театру, а успех пьесы он ставил в прямую зависимость от таланта автора произведения, выносимого на сцену, а не только от игры актёра. Алгоритм был такой: знакомство с пьесой, затем спектакль, порой просмотр был не один раз, когда и происходило осмысление произведения.

Сила убедительности в рецензии достаточно высока, применение разных приемов – опора на произведения Н.А. Некрасова, аналогия с творчеством Байрона, апелляция к авторитету Ф.М. Достоевского, указание на современность – всё говорит об определенном уровне мастерства автора. Тем более это, вероятно, первый опыт работы с таким серьёзным литературным жанром.

Думается, что публикация рукописи позволит расширить наши представления о предпочтениях, увлечениях будущего выдающегося отечественного историка. А библиография отзывов на творчество великого поэта пополнится небезынтересными наблюдениями и оценками его юного современника, писавшего 150 лет назад.

Рецензия публикуется по рукописи, хранящейся в фонде С.Ф. Платонова в Отделе рукописей Российской Национальной библиотеки. Текст печатается в соответствии с правилами современной орфографии и пунктуации, с сохранением индивидуальных особенностей написания. Описки и иные погрешности текста исправлены без оговорок. Подчеркнутые в оригинале слова выделены курсивом. Вставки и зачеркивания оговариваются в сносках в тех случаях, когда это важно для понимания смысла.

С.Ф. Платонов

Одно из мнений о поэзии Некрасова («Некрасов, как поэт». Статья S.S.)

В сборнике «На память о Н.А. Некрасове» помещена статья какого-то S.S., в которой этот S.S. старается всячески доказать, что Некрасов был «безотрадным пессимистом», что он не верил в обновление России и в дальнейшее развитие русского народа. Признаемся, что мы были очень удивлены, прочтя такой отзыв о Некрасове. У нас сейчас же возник вопрос: если это так, если наш народ мёртв, то зачем же Некрасов убивал время на оплакивание мёртвого народа, зачем же он в таких сильных, берущих за сердце стихах старался возбудить в нас участие к мёртвому уже народу и вызвать в нас стремление работать на пользу этого народа?

«Некрасов был поэтом безотрадности» говорит S.S. и приводит в доказательство своих слов два стихотворения Некрасова¹. Первое ничего не доказывает: безотрадно.

Только теперь про будущее ни слова. Во втором², действительно, поэт называет народ «мёртвым». Но если человек под впечатлением минуты раз сказал: не верю в будущность, а сто раз спокойно говорил: верю, то, как нам кажется, он верит. Может быть какой-нибудь чудовищный факт (в наше время это не редкость) взволновал поэта и вызвал у него слово «мёртвый»³. Неужели г. S.S. хочет сделать лирику объективной; дать ей систему? По нашему мнению, мелкие стихотворения не должны иметь большого значения при оценке поэта, когда есть достаточно красноречивых больших сочинений. У Некрасова их много, а лирика его, к[а]к человека, много терпевшего, страдавшего и боровшегося, может быть полна различных мотивов.

В больших же произведениях Некрасова пессимизм нам не так заметен, как г-ну S.S. Встречая у Некрасова светлые ноты, он говорит, что «это или слова его героев, или редкие нотки, звучащие диссонансом в общей погребальной гармонии его произведений». Кто же с этим согласится?! Можно прибрать сотни этих «редких» ноток, много светлых типов… Вспомните «Крестьянские дети», «Медвежью охоту» и др. Некрасов говорит часто устами своих героев (кто этого не знает!); напр[имер], монолог Миши (Медв[ежья] охота), так страстно написанный, ничто иное, как слова самого Некрасова. Миша говорит:

Да! Были личности… Не пропадёт народ,

Обретший их во времена крутые.

Прочтите, наконец, «Гимн» Некрасова. Какой безотрадный пессимист напишет такие строки, полные надежды, веры в будущее, любви к народу. Некрасов почти нигде не говорит прямо – будет ли развиваться наш народ или нет. Но он нам рисует многие светлые стороны крестьянина, показывает нам ясно задатки успешного развития у народа… Вольно же г-ну S.S. не видеть у Некрасова этих сторон. Г. S.S. объявляет, что «отчаяние» и безотрадность не могут быть profession de foi⁴ и, что следовательно, у Некрасова нет profession de foi, а потому он не великий поэт. Хотелось бы знать, считает ли S.S. Байрона великим поэтом. Если считает, то сам себе противоречит. Муза Байрона – муза отчаяния, разочарования, безвыходной тоски.

Некрасов рисует действительно очень мрачные картины… Но разве это неправда? Смело говорим – правда, хотя, может быть, иногда и не повседневная, но вполне возможная и действительная. Он предувеличивает, краски его слишком яркие, слишком бьют в глаза. Но вместе с тем как правдиво Некрасов передаёт нам быт нашего народа. При всей мрачности его описания в них нет безверия в народ, нет пессимизма. Всё, что пишет Некрасов, возможно на Руси, всё это есть и бывает на самом деле.

Разбирая отношения Некрасова к народу, к женщине, г. S.S. находит везде ту же безнадёжность, кроме поэмы «Саша», которую называет единственною поэмою этого поэта. А Агарин? – спросим мы… S.S. любит цитировать выражения и пользуется всяким случаем, чтоб мерить их своею меркой. Так, выписав некрасовскую характеристику культурного человека, он приходит в ужас… «На душу нападает какой-то мрачный гробовой туман», – восклицает он. Но если б г. S.S. сравнил характеристику Некрасова с действительностью, посмотрел бы на наших «культурных» уродов, которых много; на наших Рудиных или Обломовых, которых тоже немало, то он сознался бы, что Некрасов видит «культурное» общество как оно есть. Он не расхваливает хороших людей, хотя и не скрывает, что они существуют. Им Некрасов не посвящает много произведений. Зачем? Они и без этого останутся хорошими.

В заключение г. S.S. объявляет, что поэзия Некрасова не производит единого, цельного впечатления. Если это так, чему же приписать успех Некрасова, успех недюженный? Кто же из всех русских писателей даёт более цельное впечатление? Кто во все свои произведения⁵ внёс одно и то же скорбное чувство «дух мести и печали»? Чья поэзия была проникнута одною мыслью: возбудить участие к народу? Неужели эпитет «печальника горя народного» дан человеку, который не трудился, как поэт, специально для народа?

Отсылаем г. S.S. к статьям Ф. Достоевского, который несравненно глубже и вернее понимает Некрасова, чем г. S.S.

Недостаток времени не позволяет нам выходить за пределы краткой заметки, хотя нам и хотелось бы поподробнее разобрать статью г-на S.S. и высказать наш взгляд на поэзию Некрасова, которого мы чтим, как первого поэта, вслух, горячо и правдиво заговорившего о народном горе. Эта его заслуга выкупает все его недостатки, его мрачный колорит. Молодёжь воспитывается стихами Некрасова и чтит его, что доказали похороны поэта, на которые она собралась во множестве отдать ему последний долг. И влияние Некрасова на юношество не будет зловредным; его песни не испортят юношества⁶. Семёрка Пик.

Ей Богу, к[а]к увлекался тогда человек Некрасовым!

Похороны его – насмешка над ним; прикрываясь его гробом, наши «демофилы» и «демократы» сделали демонстрацию! Ох, Русь! Было бы это где либо, где «демократы» хоть немножко получше наших? Декабрь 78.

(ОР РНБ. Ф. 585. Оп.1. Ч.1. №.1548. Л.10 об.-14).

Источники

ОР РНБ. Ф. 585. Оп.1. Ч.1. Д. 1217. Л.10.

ОР РНБ. Ф. 585. Оп.1. Ч.1. Д. 1218. Л.16 об.-18.

ОР РНБ. Ф. 585. Оп.1. Ч.1. Д. 1548. Л.10 об.-14.

¹ 1. Душно! Без счастья и воли
Ночь неприглядно темна.
Буря бы грянула, что ли!...
Чаша с краями полна!
Грянь над пучиною моря,
В поле, в лесу засвищи...
Чашу вселенского горя
Всю расплещи!...

² 2. Горы да поляны – бедная природа.

Сторона – могила мертвого народа.

Тщетно отголоска жизни ловит ухо.

Нет живого звука... Все мертво и глухо.

И далее:

В сумрачном хаосе, без тепла и света,

Вяло, апатично движутся фигуры:

Полная безличность иль карикатуры…

…………………………………………..

Старые знакомцы, счет их нам не труден,

Тот же все Молчалин, Фамусов и Рудин,

Хлыщ или Обломов... Это все не ново.

Слово нас подъело. Слово – только слово! ...

и наконец:

Мать моя отчизна! Мчатся над тобою

За годами годы вечной чередою

И они бесплодно также в вечность канут...

Плачь же моя песня. Мертвые не встанут! ...

³ Далее текст зачеркнут: «А неужели поэт не должен издавать все тёплые, прекрасные произведения потому только, что это не гармонирует с его обычным настроением».

⁴ Исповедь (фр.)

⁵ Подчеркнуто в ркп.

⁶ Далее текст зачеркнут: «Мы знаем песни те – взросли мы их читая, Мы вырастим на них и наших сыновей».

Об авторах

Виктор Владимирович Митрофанов

Автор, ответственный за переписку.
Email: viktor-n1962l@mail.ru
ORCID iD: 0000-0003-2094-6883

д-р ист. наук, профессор кафедры государственно-правовых дисциплин 

Список литературы

Дополнительные файлы