ОСОБЕННОСТИ ПОРТРЕТИРОВАНИЯ АРХЕТИПИЧЕСКИХ ОБРАЗОВ В РАННИХ ПОВЕСТЯХ А. И. КУПРИНА

Полный текст

Литературный портрет персонажа стал пристальным объектом внимания литературоведов начиная с XX века и не теряет своей актуальности по настоящее время. Многообразие классификаций данного феномена говорит о незавершенности его исследования, острой актуальности и неисчерпаемости. Наряду с этим имеет смысл рассматривать литературный портрет и как единицу литературоведения и как художественный прием в произведении писателя. Портрет персонажа имеет свой длинный, интересный путь от времен античности и до наших дней. Наиболее важным, на наш взгляд, в данном исследовании представляется вариативность его трансформаций, многокомпонентность и многофункциональность. Отсюда, следует говорить об истоках данного феномена, которые содержатся в мифологической основе, а следовательно, в архетипах. Исследователи убеждены: «Сила художника - в умении «говорить архетипами» (Большакова 2012). Исходя из толкования феномена «архетип», находим, что это - «древнейшие общечеловеческие символы, прообразы, лежащие в основе мифов, фольклора и самой культуры в целом и переходящие из поколения в поколение. Например: злая мачеха, добрая и прекрасная падчерица, благородный разбойник и т.д. (Литературный энциклопедический словарь 1987: 38). Важно отличать понятия «архетип» и «архетипический образ». Архетип, являясь основой, трансформируется в представлении писателя и образует архетипический литературный образ. «Архетипический образ - это часть образа, независимая от внешнего восприятия, в которой проявляется архетип» (Кошкарова 2010: 134). Специфика функционирования архетипов вхудожественных произведениях очевидна: она зашифрована художественным мастерством писателя, и задача исследователя - отыскать первоначальную основу образа, хранящегося в сознательно-бессознательном уровне мышления, которая берет свой исток в психологии («Архетип - центральное понятие аналитической психологии» (Психологический словарь 2007: 55). Многие произведения отечественной литературы XIX-XX веков явились тем объектом исследования, в которых трансформация и «зашифровка» культурных архетипов достигает наивысшей сложности. Такое явление неудивительно. С течением времени «происходит постепенный разрыв видимой связи новых символов с древнейшими архетипами коллективного бессознательного» (Кошкарова 2010: 135). Наиболеечёткая визуализация архетипов находится в произведениях фольклорных жанров. Но, уже начиная со сказки литературной, первообразы функционируют в более сложной модификации: они, опираясь на фольклорные мотивы, образованы индивидуальным творчеством художника (примером может служить сказка В.А. Жуковского «Спящая царевна»). И, наконец, поиски архетипа в художественном произведении становятся наиболее сложными с появлением многообразия литературных жанров, где архетип завуалирован максимально, и доказательство его наличия в том или ином художественном полотне проблематично. Исследуя литературный портрет, под которым «понимается изображение в художественном произведении всей внешности человека, включая сюда и лицо, и телосложение, и одежду, и манеру поведения, и жестикуляцию, и мимику» (Есин 2000: 50), стало возможным говорить о портрете архетипическом, как об устойчивом сложившимся образе со своей внешностью, поведением и характером, трансформирующимся со временем и имеющим свое отражение в различных архетипических образах. Особенностью архетипического портрета является его статичность, неизменность характера героя на протяжении всей сюжетной линии произведения. К данному портрету, например, никогда нельзя будет отнести Раскольникова с его душевными скитаниями, раздвоенностью взглядов, смятением и раскаянием. К такому типу портрета можно отнести, например, образ Герасима, фольклорных персонажей. Такой архетипический портрет можно встретить в произведении А. И. Куприна «Молох». Известно, что название данной повести означает «божество, упоминавшееся в Ветхом завете. Вавилоняне почитали это божество, заставляя своих детей - и девочек, и мальчиков - ритуально проходить через огонь» (2 Цар. 23:10). Историческая точка зрения состояла в том, что детей сжигали заживо в качестве жертвоприношения Молоху. Этого демона изображают уродливым созданием, с лицом вымазанным кровью, его главное наслаждение - пить слезы матерей (Мифологическая энциклопедия: 67).Исследователи Куприна олицетворяют данный образ с заводом - центральным местом произведения, вокруг которого происходят события, разворачивающиеся в попытку восстания рабочего класса против тяжелых условий труда. Но не только неодушевленный механизм можно сравнить с данным божеством, «пожирающим» людские судьбы. Данный демонический образ Куприн прямо описывает в портрете персонажа Квашнина: «У Боброва что-то стукнуло в висках. На мгновение ему показалось, что это едет вовсе не Квашнин, а какое-то окровавленное, уродливое и грозное божество, вроде тех идолов восточных культов, под колесницы которых бросаются во время религиозных шествий опьяневшие от экстаза фанатики» (Куприн 1957: 80).Описание портрета Квашнина в данном случае детально совпадает с мифологическим божеством, его грозностью, окровавленностью и уродливостью. Следует отметить, что при знакомстве с Квашниным автор дважды упоминает слово «идол»: «Квашнин почему-то медлил сходить вниз и стоял за стеклянной стеной, с широко расставленными ногами и брезгливой миной на лице, похожий на японского идола грубой работы», «Заглянув случайно в лицо опередившей его Нины, Бобров с горечью заметил и на ее лице ту же улыбку и тот же тревожный страх дикаря, взирающего на своего идола» (Куприн 1957: 64). Присутствие архетипического образа в произведении дополняет портрет толпы: «Вокруг его коляски выла от боли, страха и озлобления стиснутая со всех сторон обезумевшая толпа...» (Куприн 1957: 61). Именно толпа, без которой процесс идолопоклонничества невозможен, дополняет картину мифологического ритуала. Пример архетипического образа, подкрепленный портретом толпы, также можно встретить на страницах повести «Олеся». Нежная, молодая, ранимая ведьма является чужой для общества, столкновение с толпой данного архетипического образа становится трагическим для персонажа: «Олеся остановилась, повернула к озверевшей толпе свое бледное, исцарапанное, окровавленное лицо» (Куприн 1957: 318). Мастерски используя прием портретирования, Куприн при работе над архетипическими образами использует также портрет-впечатление, особенность которого заключается в «работе воображения читателя, при этом портретное представление автором минимизировано и заключено чаще в одном предложении» (Есин 2000: 51). Так описывается персонаж повести «Молох» Квашнин:»Лицо его ничего не выражало, кроме брезгливого утомления» (Куприн 1957: 42), далее - портрет-описание с элементами портрета-впечатления:»Лицо с обвисшими щеками и тройным подбородком, испещренное крупными веснушками, казалось заспанным и недовольным; губы складывались в презрительную, кислую гримасу» (Куприн 1957). При изображении толпы также используется портрет-впечатление. Подводя итог вышесказанному, можно сделать вывод о том, что Куприн в ранних произведениях создаёт архетипические образы, при изображении которых используются архетипический портрет и портрет-впечатление.

Об авторах

О. Н Шинкевич (Катренко)

аспирант кафедры филологии и массовых коммуникаций Нижневартовского государственного университета

Список литературы

Дополнительные файлы