Том 82, № 5 (2023)

Стихотворение “На влажный камень возведенный…&8j1; было послано осенью 1909 года сначала М. Волошину, а затем Вяч. Иванову и входит в подборку “стихов в письмах&8j1;, которые были опубликованы только во второй половине XX века. Тема стихотворения – противостояние любви и смерти. Амур оказывается на надгробном камне (“зеленый мох и влажный камень&8j1;) и, удивленный тем, что ему открылось, пытается любовью (“сердца незаконный пламень&8j1;) отомстить смерти. Поэтика стихотворения представляет собой еще один шаг в развитии присущей Мандельштаму техники подтекстов и контекстов. “Упоминательными клавишами&8j1; здесь выступают сочетания существительных с необычными для них прилагательными (“незаконный пламень&8j1;, “наивные долины&8j1; и др.), а также пары рифм (“нагой – ногой&8j1;, “камень – пламень&8j1;, “грубый – губы&8j1;). Подтексты стихотворения образуют два этажа, когда сквозь символистские ассоциации просвечивают мотивы классической поэзии, связывая воедино поэзию Золотого и Серебряного века. Ключевой для стихотворения образ Амура (единственный контекст в творчестве поэта) имеет, судя по всему, литературное происхождение. 

Задача настоящей работы – рассмотреть противопоставление “теоретические термины – эмпирические термины&8j1; с лингвистической точки зрения, выявляя признаки теоретического и эмпирического в терминологии. Предлагается руководствоваться следующими принципами. Теоретичность – свойство градуированное (шкалированное): термин может быть более или менее теоретичным, причем даже минимальная степень теоретичности термина (обеспеченная, например, наличием дефиниции, понимание которой не требует специальных знаний) означает его неэмпиричность. Эмпиричность – свойство восприятия и усвоения термина посредством любого внесловесного (невербального) его усвоения и объяснения.Высказанные соображения применяются к специальной лексике совершенно различных наук и областей знания, включая гуманитарные науки.

В статье рассматривается деятельность Сергея Дурылина в 1930–1950-е годы как театрального критика и театроведа (в частности, пишущего о Шекспире в отечественном театре), трактуемая как маргинальная ипостась творчества этого разностороннего автора. Методологической основой для исследования его публикаций и неопубликованных, архивных документов является метод контекстно-герменевтического подхода, примененный Е.А. Коршуновой к творчеству Дурылина-писателя. Одной из важных областей его работы после двух ссылок стало театроведение и театральная критика. Исторические исследования Дурылина о Шекспире на русской сцене так и не были опубликованы (за исключением актерских биографий, где затрагивались шекспировские роли), однако его газетные тексты публиковались довольно активно. В радикальной раннесоветской риторике он разрабатывает важнейшие положения актуальной для его времени трактовки Шекспира: противопоставление “активного” советского и упаднического, “пассивного” дореволюционного истолкований шекспировских пьес; демократизм “лучших” образцов дореволюционного Шекспира и советских трактовок ролей; верное понимание Шекспира исключительно в советском театре. Выработанная Дурылиным риторическая маска театроведа вульгарно-социологического толка стала его личным способом проведения в печать важных для него идей и тематики: освещения истории Шекспира на русской и советской сцене.

В современном англоязычном неовикторианском романе (А.С. Байетт, Питер Кэри, Мэгги Пауэр, Лора Фиш и др.) важная роль отводится отголоскам из английской поэзии XIX в. – и в частности, жанру “драматического монолога&8j1; (dramaticmonologue; индивидуально-авторский жанр, родоначальниками которого считаются Роберт Браунинг и Альфред Теннисон). В литературоведении нашего времени термином “драматический монолог&8j1; обозначают оформленную стихами речь персонажа, страдающего психическим расстройством и пытающимся соединить откровенность исповеди с искусством спора и соблазнений. Этот монолог обычно адресован другому персонажу – молчаливому собеседнику, перед которым говорящий в порыве красноречия обнаруживает неприглядные стороны своих извращенных проступков или своего характера. В викторианской поэзии XIX в. в драматическом монологе фигурировали те же маргинальные персонажи, которые заполоняли собой и сенсационные романы. В статье уделено внимание приемам включения драматических монологов в романы “Обладать&8j1; (1990) А.С. Байетт и “Странная мелодия&8j1; (2008) Лоры Фиш. Наряду с использованием объемных цитат из Р. Браунинга и Э. Баррет-Браунинг (XIX в.), авторы романов конца ХХ в. – начала XXI в. создают собственные, поэтические и прозаические, вариации драматических монологов. Особый исследовательский интерес вызывает сопоставление викторианских и неовикторианских художественных подходов к критериям “нормальности&8j1;, к механизмам оправдательной риторики, к приемам аргументации.

Статья посвящена обзору основных исторических источников романа А.Н. Толстого “Петр Первый&8j1;. Текстуальное сравнение текста романа и материалов к нему позволит решить одну из важнейших проблем комментирования романа – выявить, каким путем и в какой степени документальный источник мог повлиять на писателя, как он использовал конкретный источник и что нового внес в его осмысление. А.В. Алпатов писал о том, что канву событий, фактический материал Толстой брал в трудах историков И.И. Голикова, Н.Г. Устрялова, С.М. Соловьева. Сложнее всего установить, в какой степени в художественной ткани романа отражены эти работы: так, например, при написании шестой главы – Первый Азовский поход – были использованы работы Голикова и Соловьева, но не Устрялова, как полагал Алпатов. Об этом свидетельствует сопоставление текстов романа и исторических источников, а также маргиналий на изданиях Голикова и Соловьева из личной библиотеки Толстого.